Тим спектор мифы диеты на русском

Дочитала книгу Тима Спектора. Это было очень увлекательное чтиво. Вашему вниманию хочу представить sneak peek и мой перевод 2-х глав книги. Рекомендую к прочтению.

• Употребление в пищу фаст фуда способно уменьшить популяцию полезных микроорганизмов в кишечнике всего за 2 дня
• Разнообразие  микробов в кишечнике человека сейчас на 30 процентов ниже, чем пятьдесят лет назад
• Антибиотики, широко применяемые в сельском хозяйстве, приводят нас к ожирению
• Широко рекламируемые продукты «с низким содержанием жира» фактически делают нас толще
• Пропуск завтрака может быть здоровой стратегией для многих людей
• Около трети людей имеют гены и микробы, которые препятствуют ожирению
• Употребление непастеризованного сыра или йогурта, а также темного шоколада может улучшить здоровье и снизить вес
• Оливковое масло и орехи нужны не только нам в качестве пищи, но и нашим микробам
• Увеличение разнообразия нашего рациона укрепит нашу здоровую микрофлору, а значит увеличит продолжительность жизни
• Нарушенная микробиота кишечника часто является основной причиной ожирения и диабета, а также может влиять на психическое здоровье

О вкусах не спорят.
Возможность чувствовать вкус – это как бы привратник нашего пищеварения. Люди, которые потеряли чувство вкуса, не полнеют. У нас у всех около 10 тысяч сосочков с вкусовыми рецепторами на языке, чтобы чувствовать 5 вкусов: сладкий, горький, кислый, соленый и умами. Возможно что мы ощущаем  еще 6 вкус – kokumi(cочетание двух японских иероглифов богатый и вкус). Вопреки многим мифам, сосочки не рассредоточены по группам и мы можем чувствовать любой вкус на разных частях языка. Сосочки обновляются каждые 10 дней и контролируются генами. Полиморфизм в наших генах отвечает за то, как мы по-разному чувствуем вкус пищи, и как сильно чувствуем горечь или сладость.
Гены были задействованы в процессе расселения человечества по планете, когда наши предки путешествовали и пробовали различные новые виды растительной пищи, чтобы лучше понимать, что съедобно, а что нет. А вариации чувствительности, вероятно, были нужны, чтобы обеспечить выживаемость:  чтобы все племя не отравилось, попробовав ядовитый плод.  В 1931 году химик Дюпон обнаружил в своей лаборатории, предложив попробовать людям субстанцию PROP, что 30% отказались ее пробовать вообще,  50% нашли горькой, а 20% сильно неприятной.  Вот яркое доказательство нашего различия во вкусах.
Вероятно у нас сотни различных генов отвечающих за вкус, и все больше их открывают с каждым годом.  Большинство из них принадлежат к 2 видам TASR1 и TASR2. Существуют, по крайней мере, 3 вариации генов для определения сладкого вкуса (фрукты), больше 5 для умами, и 40 вариаций для определения горечи (токсины).  Наши вариации генов определяют не только вкусовые предпочтения, но и потребление жира, сахара и овощей. Рецепторы сладости и горечи еще находятся у нас в носоглотке и играют роль в сигнализации иммунной системы о микробной инфекции. Они перестают функционировать, когда у человека синусит к примеру.
Когда речь заходит о горьком вкусе, то небольшой процент популяции можно назвать сверхчувствительными к горькому. Это значит, что у них редкая вариация одного из TASR2 генов, и они очень чувствительны к PROP даже в сильном разведении. Такие люди более избирательны в еде и чувствительны к сильным запахам. Гены делают их более чувствительными к тонким различиям между овощами, такими  как капуста белокочанная и брокколи, а также они острей ощущают вкус зеленого чая, чеснока, острого перца и сои. В результате они стараются исключить некоторые из этих овощей из рациона, а также не любят пиво и алкоголь, а сигареты считают слишком горькими. Хотя они могут не употреблять некоторые полезные овощи, но в целом они здоровей и менее склонны к ожирению.
Вкусовые предпочтения влияют на выбор пищи в части ее калорийности и энергоэффективности.  В исследовании 2007 года близнецов в Британии и Финляндии мы изучали проблему, почему некоторые люди предпочитают более сладкую пищу.  И мы определили, что 50% зависит от генов, а остальная половина от среды и окружения. Полиморфизм генов с большей чувствительностью к сладкому шире встречается у европейцев, чем у африканцев и азиатов. Вероятно, так сложилось, потому что европеоиды мигрировали из безопасной среды обитания в новые земли и такие гены им помогали определить съедобность плодов. Возможность определить по вкусу съедобность и питательность корней было преимуществом в ледниковом периоде. К сожалению, эти гены не помогают нам выживать в современном мире с его супермаркетами. Хотя большинство исследований полагают, что существует слабая связь между этими генами и ожирением. Раньше считалось, что ты либо любишь солененькое, либо сладкое. На детях  это убеждение точно не работает – последнее исследование показало, что дети, предпочитающие соленое, также не прочь были полакомиться сладостями, и  поэтому такие дети будут подвержены высокому риску подсесть на фаст фуд.

Мутации слюны и эволюция овощей
Концепция преимуществ беззлаковой диеты основывается на предположении, что наши предки начали употреблять злаки в пищу примерно за  9000 лет до Н.Э.  Т.е.  у нас не было времени развить в себе механизмы их переваривания, и таким образом недоразвитая функция порождает токсические реакции в кишечнике, приводящие к воспалению,  а далее к метаболическим заболеваниям. Более того, высококалорийная пища, получаемая из злаков – это явно не лучший выбор. Мы уже обсуждали мутации человеческого генома, появившиеся около 7000 лет до Н.Э., которые позволили человечеству употреблять сырое молоко. И несколько лет назад похожее убеждение о предполагаемой токсичности молочных продуктов было очень популярно. Так почему период в 9000 лет не может быть достаточным для появления адаптации к злаковым и крахмалистым продуктам?   И существует доказательство, что мы адаптировались – это фермент амилаза. Он содержится в нашей слюне и выделяется в поджелудочной, чтобы углеводы расщеплялись и затем всасывались в тонком кишечнике.
У группы американских генетиков появилась блестящая идея посмотреть, как много копий этого гена содержится в различных популяциях по всему миру, придерживающихся разных диет с различным содержанием крахмалистой пищи. Крахмал содержится почти во всех растениях, и особенно много его в картофеле, макаронах и рисе, а также можно найти его в других корнеплодах. Он легко расщепляется в кулинарно обработанных овощах, и трудно –  в сырых (т.н. резистентный крахмал). После того, как мы научились готовить на огне, мы начали активно употреблять те корнеплоды в пищу, которые в сыром виде были потенциально токсичны или трудно перевариваемы. После этого корнеплоды стали культивироваться по всему миру.
Американские исследователи сравнили гены африканцев, живущих в джунглях, и эскимосов с генами питающихся зерном европейцев, африканцев и японцев, у которых основа рациона –  рис. Естественно они обнаружили большие различия. У представителей кочевых народов количество копий гена было меньше, чем у тех, у кого в диете есть крахмал. Чем больше копий гена вы имеете, тем больше фермента амилазы производится в организме, и тем лучше вы усваиваете крахмалистую пищу. Мы разделяем где-то 99 процентов генов с обезьянами. Однако обезьяны не имеют генов амилазы.  Как и в случае с молоком мы сумели адаптироваться к высококрахмалистой пище, вероятно, потому что она нам давала некое эволюционное преимущество. Текущая теория гласит, что несколько дополнительных копий гена могло защищать детей от смерти от диареи, потому что они могли получать энергию из крахмалистой пищи.
С моими коллегами из имперского колледжа в Лондоне мы пошли дальше и исследовали близнецов. Предметом исследования было количество копий гена у каждого близнеца, и мы сопоставляли их с массой тела близнецов.  Мы получили интересные результаты, но не совсем те, что я ожидал.
Те, у кого было больше копий гена и соответственно вырабатывалось больше фермента амилазы, были худее, чем те, у кого копий было меньше, и  у кого хуже переваривалась крахмалистая пища. А я предполагал, что лучшее переваривание должно было сигнализировать о том, что они больше получают калорий, и соответственно должны быть толще.
Эта задачка, которую я должен решить, и я думаю, что микробиота даст нам подсказку.